Последний ангел (песня).

Пролетела звездой и упала,
Высекая из тьмы рассвет,
Та, которая в жизни мечтала,
Хоть познала уж море бед.

Сердце ярким огнём зажигала,
Разбивая холодный лёд,
Душу словом она согревала,
Тот, кто знал её, тот поймёт.

Горе дикое вмиг исцеляла,
Улыбнувшись один лишь раз,
Всех мечтами она оживляла,
Даже тех, кто не верил под час.

А в глазах её гордость сияла
И в душе лишь слепящий свет.
Всех идеей она заражала,
Даже если идея – бред.

Но однажды её не стало,
Закатилась её звезда,
Но любовь, что она излучала,
В нашем сердце уже навсегда.

Пролетела звездой и упала,
Высекая из тьмы рассвет,
Та, которая в жизни мечтала,
Хоть познала уж море бед.

Поехали…

                                                                                                   Крыша едет не спеша,
                                                                                                   Тихо шифером шурша.
                                                                                                                     Народное.

   Стены медленно покачивали белыми обоями, на которых то вспыхивали, то погасали разноцветные огоньки. Кровать брыкалась как ошалелая кобыла, быстро перебирая четырьмя железными ножками и вскидывая в вверх гриву матраса, простыни и покрывала. Подушка изо всех сил пыталась удержаться на бешеной зверюге. Репродукция Джоконды, саркастично хихикая, наблюдала за сумасшедшим родео. Несколько тараканов и муравьёв, сидевших на подоконнике делали свои ставки, а принимал их ехидно ухмыляющийся паук. Ковёр то и дело пытался выползти из-под кровати, но это у него ни как не получалось. Книги, стоящие на скорчившемся от смеха шкафу, аплодировали тысячами листов и поддерживали подушку отрывками фраз. Стол и тетрадки тихо наблюдали за данным сумасшествием.
   На столе сидел снусмумрик странного фиолетового цвета с зелёными пятнышками и серебряным отливом. Он медленно потягивал мартини из мини бутылочки, которая была высотой примерно с половину его самого. Беличьи ушки радостно подёргивались на голове зверька, а мордочку искажала злая улыбка.
   Под столом сидела Хандра, её мучили головные боли и сушняк. Она тихим матом высказывало своё мнение по поводу выпитого сутра спирта и гула стоящего в комнате. Ей было плохо, вот уже три недели не мучила ни кого. От мысли, что и дальше придётся спиваться от безделья, возник рвотный позыв, и Хандра вихрем вылетела из комнаты в туалет.
   Компьютерная мышка яро боролась с лампочкой, то и дело, пытаясь сделать петлю на тонком кабеле. Лампочка визжала, щелкала патроном, материлась и извивалась, как могла. Однако мышку это только веселило, и её раш усиливался. Наконец лампочку это в конец достало, и она пообещала закоротить мышку, а потом замигать до предынфарктного состояния. Оптика мышки притухла, и с горя она поползла вешаться в холодильнике.
   Из книги с анекдотами вылезли поручик Ржевский, Василий Иванович, Петька и Вовочка. Они огляделись по сторонам  и, дабы не нарушать идиллию комнаты шёпотом начали рассказывать пошлые истории из своей жизни. Как не странно, больше всех выделился Вовочка, вся компания долго удивлялась не сообразительности его учительницы – Марьи Ивановны. Поручик немного рассказал про свою возлюбленную – Наташу Ростову, а потом попытался нагадить на подоконник. Остановило его то, что тараканы, ожидавшие финала родео, отказывались сидеть по уши в дерьме. Они начали крыть такими матами, что вся четвёрка юмористов-пошляков, включая поручика, бросили свои дела и начали конспектировать услышанное, периодически переписывая то, что не успели записать у соседа.
   В комнату снова вернулась Хандра. Левая бровь разбита, двух зубов (верхних передних) не было, синяк под правым глазом и открытый перелом среднего пальца правой руки (первая фаланга, внутрь). Одним словом – жуть!
- Тётенька, а что с вами случилось?- Спросил удивлённый Вовочка, переглянувшись с Петькой.
- С Эхтеандром подралась.- Ответила Хандра, сплёвывая кровь и осколки зубов.
- Хех, девка, это как же тебя угораздило?- Спросил Василий Иванович, поправляя будёновку.
- Меня на него вырвало, он как раз проплывал по канализации. И вот из унитаза вылезла эта тварь в гидрокостюме. Слово за слово, ну и пошло – поехало.
- Да-с, не порядок-с. Нужно разобраться с этим негодяем!- Поручик быстро вышел из комнаты. 
   Вернулся он так же быстро, как и ушёл и доложил, что сей извращенец, изволил смыться в прямом смысле. Компания продолжила свою мало пристойную беседу, а хандра забилась обратно под стол, с грустью глядя вокруг.

   А в дальнем углу комнаты сидела девочка. Совсем молоденькая, лет шестнадцати. Она просто наблюдала за этим и улыбалась, стягивая жгут с руки…

Жизнь – игра.

Игра идёт сама собой
И не понятно кто герой.
Слуга сегодня – завтра граф.
Никто не скажет: «Ты не прав!»
И словно пущенной стрелой,
Как будто меченой тропой
Сегодня весело смеёшься,
А завтра грусти предаёшься.
Увидев мрак, потупишь взор.
Вчера здесь был большой костёр,
Сегодня угли здесь лежат,
О прахе мёртвых говорят.
Иди вперёд, не оглянись,
Богам своим ты помолись,
Ведь сзади чёрный  уж летит,
О смерти близкой говорит.
И нож блеснет осколком льда,
А впереди стоит беда. 
Удар один – удар другой,
Окончен этот страшный бой.
Из горла ливнем кровь бежит,
Не суждено ему уж жить.
И вытерев об джинсы кровь
Ты по дороге двинешь вновь.
Убил ты парня ни за что,
А гордость скажет: «Ну и что?
Он сам полез, теперь он – грязь»,
Но совесть скажет, что ты мразь.
Ни капли боли не тая,
На совесть ты плюёшь, а зря.
В дороге та тебя хранила,
Ну а теперь на всё забила.
Пацан другой займёт твой путь,
Хотя с дороги не свернуть.
Он, как и ты, последний гад
И будет смерти твоей рад.
А пуля ночь пробьёт в рассвет…
Но ты не вспомнишь уже бед.
Потерпишь в драке этой крах
И тело обратится в прах.
Игра идёт сама собой.
Один здесь труп, другой герой.
Сегодня жив, а завтра пыль.
И то не сказка, это быль.
И словно страшный Адский пир,
Жесток, суров и мрачен мир.
Мы все уходим в бесконечность,
И вечна в жизни только Вечность…
Однако живы мы пока
И наша гибель далека.
Но выпьем стопку водки влёт,
За тех, кто с нами не идёт…

Навеяно темой про воспалённый моск Оо